История
Руководитель
Солист
Репертуар
Гастроли
Фотоальбом
Пресса о нас
Партнеры
         
     
 

 

 

 

Жюри седьмого «Щелкунчика» раскрывает тайны

Перед входом на сцену Концертного зала Центральной музыкальной школы при консерватории, после выступления стояли кружком четыре девочки в красивейших концертных платьях со скрипками в руках. Они тихо и взволнованно поздравляли друг друга с только что закончившимся выступлением. Было видно, как от захлестывающих эмоций у девчонок дрожат руки, пылают щеки и горят глаза. Неподалеку от них не находила себе места мама одного из юных музыкантов, которая даже не смогла остаться в зале – там ей было бы еще сложнее справиться с волнением.
Волнение на конкурсе, эмоциональное напряжение, переживания… Это коснулось всех – и родителей, и юных музыкантов, и их педагогов, не стали исключением организаторы и члены жюри «Щелкунчика». Все приложили усилия, чтобы конкурс не превратился в гонку за призами, а оставил в душах участников радость от выступления, радость за своих «конкурентов», чтобы зрители в зале были очарованы волшебными звуками музыки. Жюри не выдавало тайны судейства до объявления итогов голосования, и только спустя некоторое время после церемонии награждения члены жюри рассказали нам о своих впечатлениях от конкурса, о том, как трудно было выбирать победителей.

Профессор Московской консерватории имени П.И. Чайковского, народная артистка Советского Союза и Грузии Лиана Исакадзе:

- Лиана Александровна, расскажите, пожалуйста, какие у Вас сложились впечатления о конкурсе после второго тура.
- Знаете, я так сожалею, что я согласилась быть членом жюри, потому что невозможно выбрать – такие замечательные талантливые дети! И надо всего троих пропустить на третий тур. Это очень несправедливо! Потому что очень талантливые дети остались. Жюри, очевидно, решает, кто более подготовлен, взрослее ли, или что все впереди еще, но только по таланту выбирать… В общем-то, время покажет, конечно, как это все получится. Единственное, чему я действительно очень рада – что изумительно талантливые дети и в наше время появляются. Они играют очень серьезную музыку и относятся к этому серьезно. И дай Бог, чтобы это у них всю жизнь так продолжалось, потому что они должны знать, что музыка – это самое большое спасение в жизни, это как религия, это самая лучшая профессия из всех профессий.

- Чтобы Вы пожелали детям, не прошедшим в финал?
- Они очень талантливы. У них просто дар от Бога. Я желаю, чтоб они своим трудом дальнейшим держали также. Они этим докажут как раз тот талант, который они сегодня показали.

- Вы получили удовольствие от прослушиваний?
- Еще как! Разумеется, это было самым главным! Но после того, как мы всех прослушали, надо было разумом решать какие-то вещи. И тут мы забыли абсолютно обо всех удовольствиях. Но все равно удовольствие, которое дети доставили нам – за него спасибо им. Просто нужно, чтобы они так же и держались, и так же занимались, и преданно играли музыку.

- Вы хотели бы участвовать в жюри «Щелкунчика» в дальнейшем?
- Нет, ни за что! Среди маленьких - нет!

- Потому что жалко отбирать?
- Очень. Мне кажется, это неправильно. Я согласилась только с одним условием – что все дети получат призы. Я предупредила.

- Но это же невозможно!
- Вот! Но я не считаю, что надо судить детей. Нельзя, мне кажется.

- То есть «Щелкунчик» нельзя проводить?
- Почему, «Щелкунчик» можно проводить, только не на основе того, что это конкурс, что есть первый, второй - все хорошие.


Солист Московской филармонии, народный артист России Александр Князев:

- Для меня всегда самое главное – это талант. Вернее, его наличие или его отсутствие. Даже при каком-то высоком уровне профессионализма, но при отсутствии такого глубокого сильного таланта, я, конечно, отдам предпочтение талантливому человеку, который, может быть, даже где-то сыграл менее удачно и менее готов профессионально. На конкурсе, к сожалению, это является большой проблемой, потому что мы обязаны оценивать участников: то, как они играют на сегодняшний момент. Хотя мы прекрасно можем предположить, что могло бы быть, если б они сыграли чуть удачнее, меньше бы волновались. А иногда, кстати сказать, волнение – это признак большого таланта. Такое тоже часто бывает. Потом, с возрастом, человек преодолевает это волнение, талант развивается невероятно на каком-то этапе. Мы видим талантливейшую девочку, которую я считаю самой талантливой на этом конкурсе, которую мы, к сожалению, не смогли пропустить, хотя она сыграла Баха просто гениально – взрослые люди так не играют. Но из-за некоторых ошибок, которые она допустила, - я убежден, по молодости и по волнению, - мы не смогли ее пропустить. Пропустили профессионального мальчика из ЦМШ, в котором я такого таланта не вижу – он уже гораздо старше и я не уверен, что талант в нем еще проявится. Я вынужден буду его пропустить, хотя старался всеми силами этого не сделать.

- Кого из скрипачей Вы бы отметили сегодня, ведь среди них действительно было много ярких детей?
- Мне очень жалко, что неудачно сыграл мальчик из Украины, потому что мне он очень понравился и на первом туре, на втором он прекрасно сыграл пьесу Форе. Понимаете, иногда медленную музыку труднее сыграть, чем быструю. К сожалению, скерцо-тарантеллу он сыграл неудачно, и поэтому пропустить его мы не имели права. Так же как и с этой девочкой, хотя я считаю, что за такую интерпретацию Баха ей можно было простить вторую пьесу. Но мнения у нас разделились, мы с Евгением Робертовичем Бушковым проиграли.

- Чтобы Вы пожелали тем детям, которые не прошли в третий тур?
- В первую очередь, не расстраиваться, потому что конкурсы – это все полная ерунда, что детские, что взрослые. Это успех буквально на несколько месяцев. Через несколько месяцев становится ясно: тому дали или не тому. Потому что человек сыграл удачно, таланта нет, потом никто его никуда не приглашает, пару месяцев или даже лет он где-то поездил, потом его имя стирается. Есть примеры: великий пианист Артуро Микеланджело получил 7-ю премию в Брюсселе. Кто помнит тех шестерых, которые были впереди него? Никто. Или помнят только потому, что они были на одном конкурсе вместе с Микеланджело. И таких случаев миллион. Вообще, конкурс – это плохо. Я всегда об этом говорю. Детский еще хуже, чем взрослый, потому что на неокрепшую психику сваливается все это. Они же переживают сейчас безумно. Но, как я всегда говорю, альтернативы нет, я ее предложить не могу, поэтому критикую в воздух.


Дирижер государственного симфонического оркестра «Новая Россия» Евгений Бушков:

- Евгений Робертович, расскажите о своих впечатлениях после второго тура.
- В целом у меня не самый радужный день, потому что я ожидал от второго тура значительно больших музыкальных впечатлений. И наверно, не будет большого греха, если я открою некоторые кухонные дела жюри и скажу, что у нас были большие сложности, чтобы выбрать трех кандидатов в финал из числа восьми, игравших во втором туре. Это связано, прежде всего, с тем, что очень многих, безусловно, одаренных детей, сегодня ждали срывы (технологические, связанные, может быть, не столько с их ошибками, сколько со стратегическими ошибками их педагогов – были какие-то произведения, заявленные на второй тур, которые нужно было иначе планировать). Стратегически педагогам нужно было ответственно отнестись к подбору репертуара. Знаете, когда делаешь какое-то дело, хочется, чтобы оно приносило большое внутреннее удовлетворение, и чувствовалось, что ты поступил:
а) в соответствии с собственными критериями;
б) в соответствии с какой-то объективной и общей оценкой;
с) с тем ощущением, что совершенный сегодня выбор подарит тебе незабываемые минуты в течение нескольких дней. Конечно, это применительно к сидению в жюри и выставлению оценок конкурсантам.
Меня все мучают сомнения по поводу того, будет ли большое удовольствие у нас от третьего тура. Другой вопрос, почему так сложилось. Я лично ожидал от одной из участниц значительно более высокого результата, она очень-очень понравилась после первого тура. Я был бы очень рад, если бы она во втором туре выступила более удачно.

- Вы предполагаете, что «Золотой щелкунчик» в этот раз может не достаться никому?
- Сейчас трудно говорить, просто по тому, как играют дети. Мы их слушаем уже второй раз. Места для сюрпризов почти не осталось. Просто после первого тура можно ждать «а что нам скажут на втором». Когда нам на втором туре говорят практически все то же, а те, на кого ты возлагал надежды, тебе ничего не говорят, то становится довольно уныло. Я полистал историю конкурса и увидел, что струнные инструменты с 2000 года, за всю историю «Щелкунчика» показывают наименее радостную картину. Потому что очень часто «Золотые щелкунчики» не присуждались. Я сам принимал участие в работе жюри предыдущего года, когда мы абсолютно осознанно решили не присуждать «Золотой щелкунчик». Потому что опять-таки участники третьего тура нас разочаровали. Но поживем – увидим! Просто хочется идти на финал немножко с ощущением ребенка, который ждет чуда. А без этого ощущения идти судить третий тур уже не так радостно.

- Что делать, если сегодня нет вдохновения? А на третьем туре вдруг будет чудо?
- Знаете, Дмитрий Дмитриевич Шостакович считал, что вдохновение не имеет никакого отношения к работе, потому что нужно работать. Если талант музыкальный есть, то он слышен. Может быть неудачный день, потому что технически не все получилось, но когда талант есть, то он принимает участие в каждой прожитой ноте, понимаете? Но надеяться, что вдруг так сложатся звезды, что вдруг проявится музыкальный талант, необыкновенный темперамент или еще что-то, если он не проявлялся при других оказиях, это маловероятно. Дети, которых мы сейчас пропустили на третий тур, имеют очень много достоинств, кроме некоторых из тех, что я перечислил – это темперамент, непосредственность и возможность увлечь тем, что они рассказывают. Они корректные, хорошо наученные дети.

- Может, это в силу возраста?
- Ну что Вы, ни в коем случае! Наоборот, чем меньше ребенок, тем больше шансов музыкальному дарованию... Вы вспомните «Ариозо» Баха сегодня, так мало кто из взрослых может сыграть. В каждой фразе дышит музыка. Этому невозможно научить. И можно опасаться только того, что, становясь взрослее, ее заучат, и у нее будет проходить это все реже и реже.

Главный дирижер театра «Новая опера», народный артист России Владимир Понькин:

- Владимир Александрович, Вы на «Щелкунчике» в первый раз…
- Это точно. И как зритель, и как участник.

- И что Вы можете сказать об этом конкурсе?
- Прежде всего, очень волнительно, потому что эти конкурсы есть, второе – ужасно жалко отсеивать. И третье – колоссальная мера ответственности за свой выбор. При этом всегда надо помнить о том, что ребенка очень легко ранить, с одной стороны. А с другой стороны, необъективная оценка, допустим завышенная, рождает колоссальный комплекс неполноценности для ребенка в дальнейшем. Он начинает себя переоценивать, в этом огромная опасность. Наша основная задача – быть абсолютно объективными. Мнения при обсуждении разделялись. Я очень рад этому, потому что каждый из членов жюри видел в каждом ребенке определенную перспективу и надежды для нашей культуры. Но конкурс есть конкурс. Мы были даже более строгими, чем было можно.
Вообще, конкурсов во всем мире стало гораздо больше и это приятно, потому что это колоссальный стимул для всех талантливых ребят двигаться вперед и выше. Однако, в нашей стране, начиная с советского периода, микроб «солизма» очень часто настолько взращивался в гипертрофированных формах, что дети, считая себя солистами, никогда не хотели сесть в симфонический оркестр, потому что считают это для себя зазорным. Но в таких странах как Великобритания, если ребенок проявляет свои музыкальные способности, то родители с помощью очень хороших педагогов пытаются определить: будет ли он солистом, или же он может заниматься музыкой для себя, или же он может заниматься музыкой, сидя в оркестре. Но когда это приблизительно примечается в ребенке, то ребенок, зная, что будет играть в будущем в оркестре, обязан знать, что такое ансамбль в совершенстве. Детишки, начиная с самого маленького возраста, стараются играть в ансамбле.
Духовые и ударные, струнные инструменты, должны обязательно помнить, о том, что ансамблевая игра – это основа основ. Даже если вы, ребята, будете солистами, помните, что солист это член ансамбля. «Ансамбль» в переводе с французского означает «вместе слитые». Это основное пожелание.
Честно скажу, что конкурс, особенно эйфория от победы, очень кружит голову. Но мне, наверное, Господь Бог помог. Я дал себе слово оставаться по человеческим качествам таким, каким я был до победы на конкурсе. Мне очень много доставалось в жизни, но я рад, что я сохранил себя как музыкант. Я думаю, что это пожелание относится ко всем участникам конкурса.

Все материалы о конкурсе >>> Подготовила Елена Юдина