|
"Идиот": Писатель Петр Вайль о фильмеПисатель Петр Вайль:Сложный вопрос, касающийся литературы и искусства, – «Что такое классика?» Мы инстинктивно это ощущаем, но выразить и определить довольно трудно - что делает произведение классическим. И, может быть, здесь самый надежный критерий - это череда испытаний, через которое проходит это произведение. Ну, скажем, каждое поколение экранизирует своего Гамлета. И эти Гамлеты очень резко отличаются друг от друга, но Шекспиру хоть бы что. Или Ромео и Джульетта могут поменять место жительство – с Италии на Калифорнию, и даже цвет кожи, а страсть их остается неизменной и волнующей. Анна Каренина появляется в комиксе, сидит в мини-юбке у стойки бара, и мы понимаем, что и эту дешевую мелодраму гений Лев Толстой тоже запрограммировал в своей книжке. Это там тоже есть. «Идиот» Достоевского открывает такие человеческие коллизии, которые только укрепляются и заостряются со временем. Современное прочтение – это, скорее, наведение крупного плана, когда даже такая человеческая молекула, как поручик Келлер, предстает страдающим героем. В фильме Ивана Пырьева 1958 года – другой «Идиот». Это, пожалуй, скорее общий и средний планы. Это стихия скандала. Никто не умел изображать так скандалы, как Достоевский, и Пырьев следует здесь за ним: там даже чаю просят так, как будто с жизнью расстаются. И мы наблюдаем за этим со странным чувством. За Достоевским, как за рекордсменом душевных страстей. Слово рекордсмен здесь не случайно: мы так же прилипаем к телевизору, глядя на людей, которые пробегают стометровку за десять секунд и прыгают в высоту на два с половиной метра, хотя нам-то самим, дай бог, до автобусной остановки добежать. То же самое с Достоевским - он показывает, до каких высот может подняться и до каких низин упасть человек. Мы ни таких высот, ни таких низин, может быть, слава Богу, не достигаем. Но он нам показывает человеческие возможности. В теории мы тоже такие. |