Теория жареной картошки Иосифа Хейфица


	Главная		История		Руководитель		Солист		Репертуар		Гастроли		Фотоальбом		Пресса о нас		Партнеры

Теория жареной картошки Иосифа Хейфица

17 декабря 2010 года исполняется 105 лет со дня рождения кинорежиссера и сценариста Иосифа Ефимовича Хейфица. В этот день смотрите фильм о режиссере «Взгляд снаружи» (начало в 12:10) и художественный фильм «Депутат Балтики» (начало в 10:40), который в 1937 году получил Гран-при Международной выставки в Париже и принес широкую известность Хейфицу.

Иосиф Хейфиц начал свою деятельность в кино в 1928 году на «Совкино» (ныне «Ленфильм») как сценарист. Он стал соавтором сценариев к фильмам «Луна слева» 1929 года и «Транспорт огня» 1930 года. Совместно с Александром Зархи он организовал молодежное объединение - «Первую комсомольскую постановочную бригаду» и дебютировал как режиссер короткометражным фильмом «Песнь о металле» в 1928 году. Широкую известность Хейфицу и Зархи принесли комедия «Горячие денёчки» о любви красноармейца-танкиста и провинциальной студентки и фильм «Депутат Балтики».

За свою творческую жизнь Хейфиц снял множество интересных и запоминающихся фильмов. Среди них - «Большая семья», «Дело Румянцева», «Дорогой мой человек». Особняком стоит серия чеховских экранизаций. Первый фильм серии - «Дама с собачкой» с Ией Саввиной - получил приз Международного кинофестиваля в Каннах в 1960 году. Позже были «В городе С.», «Плохой хороший человек».

Иосиф Хейфиц о русской классике и… теории жареной картошки:

В школе меня дразнили: «Гоголь». Возможно, из-за моего острого профиля или из-за волос, расчесанных на косой пробор. Трудно сказать. Не знали же мои одноклассники, что в своей взрослой жизни я буду кинодраматургом, а как режиссер увлекусь экранизацией русской классики. Правда, с Гоголем у меня романа не вышло, но вот с Чеховым я не расставался многие годы. Тут судьба подарила мне немало памятных встреч с актерами.

Критика почему-то называет меня «актерским режиссером». По-моему, это все равно что «летающий летчик». Как вообще может быть режиссер не «актерским»? Ведь артист - тот тончайший инструмент, без которого весь оркестр фильма не мог бы существовать. Но, как бы ни были велики достоинства актеров, им никогда не повредит знание моей незамысловатой теории жареной картошки. Ее, как известно, нельзя все время жарить с одной стороны, потому что она начинает пригорать. Когда переворачиваешь эту самую «картошку», открываются новые возможности.

Так вышло у меня с Анатолием Папановым, которого я пригласил на роль Ионыча в фильм «В городе С.». Поначалу Анатолий Дмитриевич казался мне человеком не очень глубоким, и одних его комедийных данных было недостаточно для роли доктора Старцева. Ведь «Ионыч» - это не просто история молодого врача, который под влиянием провинциальной жизни превращается в обывательскую свинью. Все дело в том, что как врач он понимает причину своей гибельной болезни, но не в силах ее преодолеть. И Папанову этот трагический образ блистательно удался. Эффект «перевернутой картошки» сработал тут на все сто. На первом просмотре я увидел на его щеке подозрительный блеск. Спросил: «Что с вами?» Он повернул ко мне свое забавное заплаканное лицо и сказал: «Иосиф Ефимович, мне его так жалко». Вот тут я понял, что такое настоящий актер, и я полюбил его после этого.

Таким же открытием в «Даме с собачкой» была для многих Ия Саввина. До этого она играла в студенческом театре МГУ, ее никто не знал. Когда в 1960 году мы повезли картину на фестиваль в Канны, там Саввина произвела настоящий фурор. После показа продюсеры пригласили нас в какую-то деревню, которая славилась вином. Накрыли стол, и кто-то подарил нашей актрисе заводную собачку, которая двигала лапками и, кажется, даже лаяла. В разгар веселья Ия Сергеевна после долгих уговоров влезла на стол и станцевала что-то очень милое, русское.

Из Франции мы летели домой на собственных крыльях. По крайней мере, было такое ощущение. Захожу к директору «Ленфильма», полагая, что мы сейчас обнимемся и поздравим друг друга с успехом. А он, едва я переступил порог его кабинета, спросил меня с испугом номенклатурного служаки: «А правда, что Саввина танцевала на столе? Это была первая реакция на международный триумф «Дамы с собачкой», которая получила у нас II категорию – как средняя картина. И в Канны ее послали вне конкурса, поскольку, как считали кинематографические чиновники, она недостаточно хорошо представляла советское кино. Несмотря на это, она разделила один из главных призов с «Балладой о солдате» Чухрая».

В третьем чеховском фильме - «Плохой хороший человек» - мне понадобилась уже не одна собачка, а целая свора. Владимир Высоцкий играл там фон Корена, персонажа, которого Эренбург назвал предтечей фашизма. Мы с Володей много размышляли над этим образом и решили все-таки, что вряд ли он должен быть таким однобоким. Но как его смягчить? И тут меня осенило: а что, если фон Корен обожает собак? Высоцкому идея понравилась.

Съемки проходили, если не ошибаюсь, где-то под Феодосией. Я дал команду ассистентам провести в городишке тотальную мобилизацию собачьего поголовья. Набралась изрядная компания. Высоцкий несколько раз их покормил, а перед съемкой эту массовку подержали денек без особого рациона. И вот снимаем мы возвращение фон Корена домой. Он свистнул посреди улицы. Мои помощники открыли калитки, и на него лавиной обрушились голодные собаки. Он стал их тут же кормить. И сразу образ заиграл новой, более мягкой гранью. Собак фон Корен любил, людей – нет.

У меня столько любимых актеров, что я даже боюсь их всех перечислять, чтобы кого-нибудь не забыть.<…> С любовью вспоминаю, например, Веру Петровну Марецкую. Я обожал ее за то, что она начисто была лишена актерского шаманства, которым страдают некоторые мастера. Истинная вахтанговка, она никогда не находилась в плену преувеличенных таинств театральной школы.

Помню, на съемках фильма «Член правительства» она замечательно сыграла один трудный эпизод. Ситуация такова: от ее героини ушел муж, а брат мужа является к ней с определенными намерениями. И когда она выясняет цель его визита, у нее начинается приступ хохота. Получилось это у Марецкой предельно искренне и заразительно. Но тут оператор шепнул мне на ухо, что не ручается за качество съемки. Надо бы, мол, повторить. Марецкая огорчилась, понимая, что второй раз у нее так уже вряд ли получится. Но если надо, то надо. Только для надежности она попросила меня встать сбоку и в нужный момент показать ей смешную рожу. Я действительно выкинул какой-то фортель, и она расхохоталась не хуже, чем в первый раз. В этот момент оператор сообщает мне, что в разгар эпизода у него кончилась пленка. Ситуация прямо-таки скандальная. Я осторожно подхожу к Вере Петровне и с извинениями даю ей понять, что придется все повторить еще разок. Она попросила меня показать ей в нужный момент что-нибудь еще более смешное, пусть даже на грани приличия. Не стану раскрывать, на какое ухищрение пошел я, чтобы рассмешить Веру Петровну. Скажу о главном – в третьем дубле она, кажется, превзошла себя. Даже осветители хохотали так, что вышки со светом тряслись.

По материалам книги О.М. Сердобольского «Автографы в антракте: Актерские байки. 100 встреч – новелл – фотопортретов. – СПб. 2001. – С. 167-170.