|
|
|---|
 |
||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|||||||||
|
||||||||||||||||||
 |
||||
|
Роман в письмах о литературе и судьбеРоман в письмах о литературе и судьбе – так можно назвать переписку двух великих писателей Варлама Шаламова и Бориса Пастернака. Для Шаламова, отсидевшего 17 лет в колымских лагерях, Пастернак был безусловным мэтром. Для Пастернака же, писавшего тогда лагерные сцены романа «Доктор Живаго», Шаламов стал и совестью, и судьей. Эти письма много лет хранятся в закрытом архиве Варлама Шаламова, доступ к которому строго ограничен. Рассказывают «Новости культуры».«Для него Пастернак был не просто поэтом, он просто самой поэзией был», – говорит подруга Варлама Шаламова Ирина Сиротинская. «Я расскажу то, что я знаю сам и чему я был свидетелем. Они писали друг другу только о судьбе», – говорит сын Бориса Пастернака Евгений. Рукописи и письма Варлама Шаламова хранит подруга последних лет его жизни Ирина Сиротинская. Архив сейчас находится в плохом состоянии, и уже много лет она его никому не показывает. Жизнь «лагерного волка», как называл себя Шаламов, теперь хранится в аккуратных коробках. В отдельной папке лежат письма самого важного для автора «Колымских рассказов» корреспондента. Борису Пастернаку Шаламов впервые написал из лагеря. Никому тогда не известный политзаключенный послал знаменитому поэту свои первые стихи. К тому времени он провел на Колыме уже почти пятнадцать лет. «Примите эти две книжки, которые никогда не будут напечатаны. И это лишь скромное свидетельство моего бесконечного уважения и любви к поэту, стихами которого я жил в течение двадцати лет», – читает Ирина Сиротинская. Борис Пастернак письмо с Колымы получил. Его сын Евгений вспоминает, что отец не любил разбирать стихи начинающих поэтов, но в тот раз все было иначе. «Он достал из стола синюю тетрадь и сказал, что получил некоторое время тому назад удивительные стихи, написанные в Колымских лагерях Варламом Шаламовым», – рассказывает сын писателя Евгений Пастернак. Чтобы получить ответ Пастернака, Шаламов сделал невозможное. От лагерного поселка до ближайшей почты в пятидесятиградусный мороз он добирался полторы тысячи километров то на оленях, то на грузовике, то на лыжах. «Ему вручили конверт надписанный таким вот летящим одухотворенным почерком моего отца. Я никогда не верну вам синей тетрадки. Это настоящие стихи сильного самобытного поэта. Этих вещей на свете так мало», – вспоминает Евгений Пастернак. Разделенным тысячами километров корреспондентам все же было суждено увидеться. Вернувшись в Москву по амнистии 1956 года, первое что сделал Шаламов, – договорился о встрече с Пастернаком в его доме в Лаврушинском переулке. «От волнения он едва мог подняться на этаж к Пастернаку», – вспоминает Ирина Сиротинская. При личной встрече они друг друга не разочаровали. Шаламову одному из первых Пастернак послал машинопись романа «Доктор Живаго». Однако именно тогда возникло неразрешимое противоречие: советские лагеря и простой народ, которые Пастернак описал умозрительно, Шаламов знал слишком хорошо и слишком сильно ненавидел. «После "Доктора Живаго" папочка Шаламову больше не писал», – замечает Евгений Пастернак. Их развел не спор о романе, а прихоть одной женщины. Бывшая возлюбленная Шаламова Ольга Ивинская стала подругой Пастернака и отказала Варламу Шаламову в праве посещать их дом. После 1956 года автор «Доктора Живаго» и автор «Колымских рассказов» не виделись и друг другу не писали. |
