|
|
|---|
 |
||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|||||||||
|
||||||||||||||||||
 |
||||
|
Максакова Людмила на "Худсовете"8 сентября 2004 Людмиле Целиковской исполнилось бы 85 лет. В этот день в гостях у рубрики «Худсовет» побывала Людмила Максакова, которая рассказала о своей тезке.- Людмила Васильевна, всю жизнь Людмила Целиковская была артисткой Театра Вахтангова и обожала Вахтанговские стены. Но почему-то сегодня ее чаще вспоминают по ее кино-работам. Почему, как Вам кажется? Людмила Максакова: - Мне кажется, просто в силу того, что пленка, она доносит до нас человека. Во всяком случае, его облик, я не говорю о том, что внутренний мир. Потом, спектакли, даже снятые на пленку, они приобретают совсем какой-то другой смысл. А фильмы, они, конечно, передают образ человека наиболее ярко и полно. Потом все-таки давайте вспомним, в какое время снимались эти фильмы. Кино было еще чудом, кино было мифом, актрис было мало, а Люся, она была лицом нации. - Сегодня на расстоянии, по прошествии времени нам кажется, что Целиковская была кем-то недосягаемым, царицей, женщиной удивительной… Ведь вы были близкими подругами. На самом деле, какой она была в жизни? Была в ней эта царственность? - В ней было сочетание удивительных качеств. Видимо, она в себе их воспитала. Это отношение к миру. Самое трудное, вообще, это поменять сознание, и вот ее уроки, если я так могу уже их формулировать: первое – это отношение к миру, отношение к людям. Это любовь к знаниям, любознательность и любопытство. Потом, она была интересна всем, в силу того, что нее был необыкновенно цепкий ум. Ведь Пастернак после того, как они познакомились, когда Люся репетировала «Ромео и Джульетту» в переводе Бориса Леонидовича… Я не думаю, что остальные актеры остались с ним в каких-то отношениях. Но, видимо, личность, она притягивает другую, они остались друзьями и в темные дни, когда у Бориса Леонидовича после «Доктора Живаго» произошла эта страшная история, и ходили с плакатами «Долой лягушку из переделкинского болота», Люся взяла цветы и поехала к нему. И когда она вошла, Борис Леонидович сказал: «Ну вот, вошло солнце». Вот мне кажется, это и есть ее образ, потому что тут точнее трудно передать. У нее необыкновенная душа, я уже не говорю о каких-то качествах безусловных и бесконечных… Это умение «все сделай сам», вот это был девиз ее жизни. Я не знаю, чего бы она не умела, чего бы она не знала. К чему она прикасалась – все было талантливо, под ее руками все становилось… Жизнь у нее была как игра. - Было такое, что она, спасаясь от поклонников, уходила из театра по пожарным лестницам? - Вы знаете, я познакомилась с ней позже, это уже было время, когда кино прошло. Но вот говорят, Любимов действительно ее в Сочи спасал, потому что ее разорвали на базаре, все платье с нее стащили по кусочкам, и он еле-еле дотащил ее до гостиницы. А вечером она со слезами на глазах подошла к Рубену Николаевичу и попросила, можно она выйдет на балкон, потому что не давали спать – толпа собралась огромная под окнами гостиницы, и кричали: «Це-ли-ков-ская!» Но самое главное было не это, а ее отношение к славе. Вот медные трубы она прошла спокойно. Знаете, это я просто редко встречала в жизни. Люся, несмотря на всю ее славу, действительно заслуженную, это был потрясающий скромный, добрый и очень обаятельный человек. Такое «принудительное» обаяние, знаете. - Вы ведь играли с ней на сцене, в спектакле «Живой труп». Какой она была на сцене? Ведь всегда остаются какие-то истории… - Вы знаете, очень сосредоточена, очень серьезно относилась к профессии. Мы не встречались в картинах – она играла Лизу, я Машу, это были разные картины, - но вот ее святое отношение к искусству, к театру… Она очень любила Театр Вахтангова, семью Симонова. Она была преданным человеком, это то, что свойственно культурным людям – никогда ничего не забывать, память. Беседу вела Полина Ермолаева. |
