КамерТон. В Большом зале консерватории выступили Амстердамский барочный оркестр и хор под управлением Тона Коопмана

Триумфальным концертом завершился абонемент Московской филармонии «Оратории и кантаты».Выступление Амстердамского барочного оркестра и хора под управлением Тона Коопмана стало кульминацией не только самого цикла, включавшего в себя вечер с Анной Нетребко и концерт камерного оркестра Musica viva с солистами-европейцами, но и всего концертного сезона столицы.

Возможно, c выступлением барочного оркестра сумеет поспорить грядущее майское выступление Филиппа Херревеге с Collegium Vocale Gent или приезд в конце апреля «берлинских филармоников» во главе с Саймоном Рэттлом. В концерте прозвучала оратория Г.Ф.Телемана «Воскресение и вознесение Христа» и кантата И.С.Баха № 21 Ich hatte viel Bekummernis («Я много горя претерпел»).

Большинство слушателей в переполненном зале заранее благоговели перед представшими музыкантами. Гости из Нидерландов не только для России, пробивающейся на барочный европейский рынок при помощи разнообразных коллективов и индивидуумов лишь в последнее десятилетие, желанны. Они для всего мира представляют эталон обращения со старинной музыкой в целом и кантатами Баха в частности (в результате десятилетнего рекорд-проекта были записаны все его сочинения в этом жанре). Тон Коопман, организовавший свой коллектив почти тридцать лет назад (сейчас маэстро шестьдесят четыре года) по-прежнему воодушевлен и невероятно энергичен. Его благодарные поклоны и улыбка обезоруживающи. Жаль, что публика в силу дирижерского положения не видит, как Коопман выразительно подпевает солистам и пропевает музыкантам. Его мимика с постоянно разинутым ртом заставляет и слушателя «внимать с раскрытым ртом» происходящему, настолько влюбленность Коопмана в каждый штрих, дугу, поворот и паузу музыки захватывает. От его струящейся энергии, мягких, даже нежных дирижерских движений, риторика музыки становится не только слышна, но и видна. Дирижерским пультом ему служил клавесин, за который Коопман присаживался на время континуо в речитативах.

Великолепие монументального цикла Телемана и сочинения Баха раскрыли не только послушные инструменталисты и сочный хор, но и солисты: маститый и давний соратник Коопмана бас Клаус Мертенс, по-европейски образованные и опытные сопрано Беттина Пан и Франсин Ван дер Хайден, а также настойчивый альт Богны Бартош и экспрессивный тенор Тильман Лихди.

Наиболее тонко, с микронной чувственностью прозвучали телемановские дуэты двух сопрано – Беттины Пан и Франсин Ван дер Хайден (№ 9 «Отец детей твоих робких…» и № 20 «Врата Господни, отворитесь!»), где мастерство дуэтного наложения и сплетенного двухголосия, при котором важнее не столько петь, сколько слышать, было вершинно.

Можно, конечно, сказать о киксующих и подчас не строящих трубах или об аккуратисте-виолончелисте, чей робкий бас не подкреплял речитативы, утонув в акустике зала, не столь динамически звучных кульминациях или небольших расхождениях с солистами, но это никак не повлияло на общее восхищение. Мысленно многие вполне присоединялись к неучтивым посетителям (и навряд ли завсегдатаям Большого зала), хлопавшим после каждого номера сочинения. Но сделали это в положенное время финальной овации, спровоцировавшей два биса.